tsukuyomi
japanese mythology // lee dong wook // бог луны, близнец, твинцест - дело семейное
там, где горы сомкнулись кольцом
месяц качает в серебряной лодке
ту любовь, что похожа на сон -
самый сладкий и самый короткий
Солнце и Луна никогда не встречаются на небосводе. Солнце и Луна — противоположности, две части инь и ян, разные, но одно целое, и не могут друг без друга.
Цукуёми родился на свет вторым, из слезы, пролитой из правого глаза Идзанаги. Первой была Аматерасу, третьим — Сусаноо. Помимо них, у Идзанаги были и другие дети, старшие, но к моменту рождения троицы они уже нашли место в мире, и каждый правил своим царством.
Когда боги были детьми, Цукуёми проводил много времени с Аматерасу. Она была старше на какое-то мгновение, но всегда казалось, что старше — он. Он был гораздо собраннее, уравновешеннее, он умел успокоить Аматерасу и когда она расстраивалась, и когда сердилась, умел поддержать ее и рассмешить.
Но боги недолго были детьми, беззаботно играющими среди цветущих долин царства небесных рисовых полей Такамагахара. Они росли, и мир рос вместе с ними. Росла и печаль Идзанаги, утратившего свою любимую супругу; он медленно терял интерес к жизни, и наконец...
Стук в сёдзи нарушает его покой, но Цукуёми не сердится — узнает этот стук, условный, придуманный для двоих. Отложив рисовую бумагу, на которой выписывал тушью иероглифы по всем правилам каллиграфии, он встает и открывает дверь. Вид Аматерасу удивляет: она в ночном кимоно, с распущенными волосами, ее редко можно лицезреть в таком виде [никогда?]
— Что...
Договорить он не успевает; Аматерасу шагает вперед и прячет лицо у него на груди. Это не объятия; ее руки висят безвольно вдоль тела.
— Да что с тобой?
— Отец, — бесцветно роняет Аматерасу. — Отец хочет уйти, — и, всхлипнув, добавляет, — навсегда.
Идзанаги так и поступил, спрятавшись на храме на острове Авадзи, но просто так исчезнуть он не мог — не имел права, он должен был назначить наследника, замену, того, кто правил бы Такамагахарой вместо него. У Идзанаги были сыновья, много сыновей; Ооямацуми получил власть над горами, Фудзин — над ветрами, Рюдзин — над морями, Кагуцучи был опальным сыном и на наследство мог даже не надеяться, Сусаноо — младший из троицы драгоценных детей — тоже не вызывал доверия ни у отца, ни у старших, следовательно, права на небесный трон мог получить Цукуёми. Он правил бы мудро и справедливо, он уже нарисовал себе картинку того, как восседает на престоле, но...
Как гром среди ясного неба. Отчасти этого следовало ожидать, она всегда была любимицей отца, он потакал ей, но чтобы настолько?..
— Я этого не хочу, — бросает Аматерасу в спину Цукуёми, когда тот проходит мимо нее, делая вид, что не замечает сестру. — Как ты не понимаешь? Я этого не хочу, но я должна!
Она в императорских одеждах, в императорской тиаре. Дева-тенно. Она сияет, она — солнце, Цукуёми рожден отражать ее свет.
— Не хочешь? — он оборачивается на нее через плечо. — Не ври, Аматерасу-о-миками.
Полное имя — как пощечина. Аматерасу вздрагивает. Цукуёми знает ее мысли, ему прекрасно известно, что хоть и унаследовала трон она при тягостных для нее обстоятельствах, все же коронация ее порадовала и власти она хотела.
Пусть забирает.
Цукуёми не был намерен устраивать детские истерики, портя сестре и всем остальным богам нервы, как это делал Сусаноо, который никак не мог смириться, что остался в стороне, и всячески пакостил Аматерасу, оскверняя ее царство. Бог Луны наблюдал за этими двумя с вежливо-насмешливым интересом: они вели себя, как дети. Но в то же время он боялся, не переступит ли Сусаноо черту — буйный нрав бога ураганов мог довести того до непоправимого. Мог причинить боль их общей сестре.
Цукуёми непременно вступился бы за нее, если бы проделки Сусаноо стали опасными, но младший брат не напал на Аматерасу. Он поступил иначе. Он поступил хуже: бросил в ткацкую комнату, где она со своими ткачихами занималась рукоделием, шкуру, содранную с ее любимого жеребца. Увидев нечто столь грязное и скверное, небесные ткачихи покончили с собой, а Аматерасу убежала и спряталась в пещере. И солнце погасло, и неизвестно, что стало бы с юным миром, если бы не изобретательность прочих богов и танец Амэ-но-Удзумэ.
— Все хорошо, — Цукуёми гладит сестру по волосам. Она опускает голову на его плечо, доверчиво жмется ближе.
— Я впервые поняла, — тихо говорит она, — что Сусаноо желает мне зла. Что он хочет причинить мне боль. Что это не просто шутки.
Цукуёми молчит, не говоря, что ей давно бы следовало это понять.
Когда впоследствии она судит Сусаноо, то наконец бог Луны видит перед собой не нежную девочку и не перепуганную растерянную глупышку — он видит истинную ками Солнца. Он видит, что она способна на гнев. Он видит, что она может быть величественной и властной, и впервые ею гордится.
Сусаноо с позором изгоняют, а потом Аматерасу снова плачет на груди второго брата. Но больше ее слез и печали не видит никто.
В отличие от Сусаноо, Цукуёми принял первенство Аматерасу, как данность; в конце концов, править миром можно и стоя за спинкой чужого трона. Он был вторым и был согласен оставаться вторым. И он любил Аматерасу.
Как сестру. Как близнеца. Как женщину.
И она тоже его любила.
Поэтому изгнание бога Луны причинило боль им обоим.
Цукуёми не мог не убить богиню пищи Укемоти-но-ками, и все же это убийство было великим преступлением. Особенно в глазах Аматерасу, которая считала лишение жизни самым чудовищным поступком из всех возможных, и неважно, что боги бессмертны, что Укемоти всего лишь переродилась, важен был сам факт дерзновения ее брата покуситься на чужую жизнь. Более того, на жизнь божества.
Он мог спрятаться, сбежать или соврать, но не стал этого делать и вернулся на Такамагахару, зная, что его там ждет. Но вместо гнева в глазах Аматерасу плескалось отчаяние.
Цукуёми думал, что сестра сделает вид, будто ничего не было, либо повернет все так, что виновата останется Укемоти, которая вправду повела себя дерзко. Аматерасу обладала такой степенью власти, что никто слова бы ей не сказал против, тем более, что Укемоти-но-ками была далеко не первостепенной богиней, в отличие от Цукуёми. Все боги закрыли бы на это глаза, но...
— Поверить не могу! — он без стука врывается в покои Аматерасу, чуть не сорвав перегородку из рисовой бумаги. — Ты будешь меня судить?
Ему доложили. Не арестовали, но доложили.
Аматерасу стояла к нему спиной. Цукуёми хотел повернуть ее к себе, но получил удар по руке и застыл, не веря в это.
— Ты верховное божество, и поэтому...
«И поэтому имеешь право на все».
— И поэтому не имею права выделять кого-то! — Аматерасу наконец поворачивается, яростно сверкая глазами. — Даже тебя!
Неважно, что она его любит. Этой упрямице важен именно ее пресловутый долг, потому что она, видите ли, верховная. В случае с Сусаноо Цукуёми восхищала ее решимость, но когда то же самое коснулось его, вместо восхищения пришла обида.
И на себя — тоже, потому что Аматерасу была права. Пусть ее правота и граничила с глупостью.
Цукуёми наказали совсем не так жестоко, как Сусаноо — его просто изгнали, запретив показываться на Такамагахаре, и он многие столетия не видел Аматерасу и мог только догадываться, что с ней происходит. Волновался за нее, злился на нее, тосковал по ней, но не смел нарушить очерченные ею [или им тоже?] границы. Он, как и она, был упрямым. Ему, как и ей, был важен долг.
Но он любил ее, и не хотел брать себе жену, кроме нее. И знал, что Аматерасу не взяла себе мужа — по той же причине.
Им нельзя было разделяться. Они родились близкими: две капли воды, две слезы, две частицы инь и ян. Они должны были быть вместе, но оба разрушили свою близость.
Навсегда ли?
Среди ядерного пепла, где секунду назад был город — девичья фигурка в белых траурных одеждах. Цукуёми обнимает ее со спины, держит в кольце рук, молчит — что сказать? Ему так же больно. Он так же болезненно переживал все, что творилось в мире на протяжении столетий — просто он сдержан, а мужчины не плачут. И, в отличие от Аматерасу, он не верил в людей настолько.
Там, на пепелище, Цукуёми понимает одно: больше он от нее не уйдет. Солнце и Луна не могут быть вместе на небосводе, но они — не те космические светила, поэтому плевать на условности и на ее запреты.
Он слишком долго ждал.
белые лилии спят на темной воде
спят лунные кратеры, космоса черные дыры
и ты плывешь сквозь них в темноте
к берегам совершенного мира
Аматерасу считается старшей, но родилась раньше на какое-то мгновение; они с Цукуёми и Сусаноо — тройняшки, но старшие всегда были ближе. Они — инь и ян, Солнце и Луна, противоположности, которые не могут друг без друга и дополняют друг друга.
О Цукуёми известно очень мало; все, что я нашла о нем — это, собственно, его рождение, и инцидент с богиней пищи [но буду очень рада, если вы знаете другие легенды], и придумать о нем можно почти что угодно. Например, он мог убить Укемоти не потому, что она его разозлила, а потому, что каким-то образом хотела навредить Аматерасу, чего неблагодарная сестра в итоге не оценила. Или они поссорились по другой, более веской причине.
В заявке мало говорится о Цукуёми, потому что ваше видение его характера/мыслей/мотивов может отличаться от моего, но есть моменты, которые я хочу учитывать в любом случае:
Цукуёми мужчина [есть разные трактовки его пола], он не может при желании становиться женщиной, он не бисексуален, он гетеросексуальный бог Луны;
Цукуёми самый рассудительный и уравновешенный среди тройняшек Идзанаги, и пока Аматерасу с Сусаноо кидает из крайности в крайность, он сохраняет баланс — и свой внутренний, и между своими сиблингами;
Цукуёми любит Аматерасу. это заявка в пару. инцест-твинцест, они боги, им можно. Сусаноо — не третий, то, что в мифах говорится про его бракосочетание с Аматерасу ... ну ой, мало ли что там говорится. их отношения — не тройничок;
Цукуёми обижен на Аматерасу/осуждает ее/ненавидит ее, все сразу или нужное подчеркнуть; да, это лавхейт. при этом Цукуёми понимает [сразу или со временем], что сестре не так легко, что она запуталась и наконец — что ей очень плохо.
Как Цукуёми реагирует на весь трэш все события в мире людей — это решать вам, можно не играть в историчку вообще, я люблю историчку, но это не обязательное условие.
За внешность можно договориться, смотря кто вам нравится)
По легенде, Цукуёми и Аматерасу разделились и больше никогда не виделись, но это по легенде; можем тактично закрыть на нее глаза и периодически пересекаться — хотя бы чтобы разругаться снова.
В целом, это отношения, когда вместе плохо, а врозь — еще хуже. Любовь-ненависть, злость, обида, непонимание, оба допускали ошибки, оба жалели о ссоре, оба понимали, что любить могут только друг друга.
Если вам нравится тема связи соулмейтов — я буду очень рада вплести ее в сюжет, обожаю такие вещи.
Если вам нравятся дорамы, Япония, лавхейт и сложные отношения — вам сюда ♥
БУДУ ЛЮБИТЬ ОБОЖАТЬ И БЕГАТЬ ПО ПОТОЛКУ; этот гештальт кровоточит.
Было бы хорошо держать связь в тг, но это не обязательно.
чего жду от вас: заинтересованность в игре, третье лицо, обсуждение игры/сюжета/хэдов в тг или лс;
чего ждать от меня: неспешный темп отписи, третье лицо, посты около 3-5к; юзаю как лапс, так и шифт, украшаю посты.
